|
Четверг, 16 сентября 2010 г.
Скорая высадила нас у приёмного покоя. Врачи, передав подопечных местным эскулапам, поспешили уехать, а мы прошли внутрь, держа на руках свёрток из Светы и одеяла.
В приёмном было несколько человек. Какого-то мальчика тошнило, была и ещё одна мама с ребёнком. Нас отсадили в угол, и мы ждали там своей очереди. Наконец нас пригласили. Долго опрашивали о симптомах, о том, что мы ели, что ела Света. Дочку осмотрели, послушали. Никаких признаков болезни, на первый взгляд, не наблюдалось. Температура от укола начала спадать, и я уже сама стала думать, что это просто зубы, и на самом деле зря мы сюда притащились. Я озвучила своё предположение девочке-врачу, на что она мне сказала, мол, всё может быть, но "младенцы очень коварны", иногда их симптомы за считанные часы превращаются в необратимые, поэтому будет лучше нам всё же лечь в больницу до выяснения. Мы согласились.
Поскольку понос прекратился, да и поносом те два покака было сложно назвать, врач приняла решение класть нас в ОРВИшное отделение. В приёмном у Светы взяли кровь из пальца, что настроения ей не улучшило. А потом мы пошли по тёмному двору в корпус, где нам предстояло лежать.
Дежурная медсестра встретила нас довольно дружелюбно, и это несмотря на поздний час (было около трёх). Вообще, в инфекционке персонал очень вежливый и вышколенный, не в пример роддому. Вроде и зарплаты те же, и больные дети кругом плачут, а они ласковые, всё расскажут, покажут... В общем, младшему персоналу больницы №8 - отдельный жирный плюс!
Меня проводили в палату, где кроме нас никого не было. Сашенька помог мне разобрать вещи и уехал домой, а мы со Светой остались ждать утра, когда должен был производить обход дежурный врач.
Часов в 8 Света снова покакала. Изучив содержимое памперса, я обнаружила в стуле прожилки крови. Именно не капельки, а как будто выкаканные кровеносные сосудики. Я понесла памперс медсестре. Она поглядела и сказала, что ничего страшного, скорее всего, мы повредили Свету свечкой вибуркола, когда вставляли. Я перестала тревожиться на этот счёт, тем более мне было, куда направить свою тревогу: температура снова начала расти.
Тем временем прошла пересменка, и нами стала заниматься молодая глазастая девочка с нарощенными ресницами. Она позвонила дежурному доктору, и он по телефону, не осмотрев нас никак, назначил лечение: нифуроксазид (или как-то так) и нурофен в качестве жаропонижающего. Саша всё купил, мы всё давали. Но нурофен не сбивал температуру надолго и она снова дорастала до 39 буквально за пару часов. Света почти ничего не ела, только сосала грудь. А нифуроксазид, как стало понятно к вечеру, наше состояние никак не изменял.
Я звонила Саше и плакала в трубку, что нас никто не осматривает, что надо нас забрать и везти в Симферополь или ещё куда. Позвонила Лиле Ривовне, хотела, чтобы она приехала осмотреть Свету, но она была на дежурстве на скорой и приехать не могла. По телефону сказала, что надо было нам лучше ехать на комплекс.
В воскресенье ночью, часов в полдесятого, к нам в палату наконец-то притащил свою жопу дежурный врач. Я от горя уже не знала, в какой угол забиться, Света толко начала присыпать, как ввалился он, воняя табаком. Спросил какова температура и сколько раз был стул и на этом свалил. Ни осмотра, ни просьбы взглянуть на памперс с кровавым стулом не последовало.
Кое-как мы протянули ещё одну ночь. Я почти всё время не спала, следила за Светой, чтоб она не нагревалась. А утром приехал папа и мы стали ждать прихода заведующей (её фамилия Шабанова). Она должна была решить нашу судьбу.
|
